Что образуется в результате школьного образования?

Создатель проекта «Детская Игровая Мануфактура» Игорь Донченко:

«Внутренний мир ребенка – первоисточник его образования»

Практический разговор о школе нового поколения

Интервью взяла Светлана Марзеева

– Игорь, давайте попробуем определить, а что такое вообще образование, школьное и альтернативное?

– Когда заходит речь про школьное образование, то обычно подразумевается, что ребенок что-то должен на выходе продемонстрировать.
Главным результатом школьного образования в нашем государстве является сдача ЕГЭ. Соответственно, если школьник сдал ЕГЭ, значит, он образован. Не сдал – не образован.
Таким образом государство оценивает результаты своих расходов на массовое школьное образование.

– И мы называем этот результат образованием. Которое нам даёт школа.

– Да, но невозможно дать образование, то есть, образовать человека. Он может сам образоваться, в смысле, стать образованным.

Точно также, как невозможно научить, можно только научиться. А дальше вопрос: какая школа создает условия, чтобы ребенку было интересно учиться?

– И тут понятно, что у альтернативной школы для этого больше возможностей.

– Причем, начиная с базовых потребностей. Есть общие параметры у всех альтернативных школ.

1. Число учеников в классе или группе ограничивается цифрой 12, максимум – 16. Иначе сложно обеспечить индивидуальный подход.
2. Доброжелательная принимающая атмосфера, где невозможен буллинг и подобные проявления, где конфликты сразу разбираются и решаются, а сложные темы обсуждаются.
3. Уважительные отношения между всеми участниками, комфортный психологический климат, когда все друг другу искренне рады и готовы что-то вместе делать.
4. Хорошая еда, неважно, принесенная из дома или специально приготовленная.

Всё это базовая питательная среда, которую редкая массовая школа может обеспечить.

– Я думаю, хорошая частная (лицензированная и аккредитованная школа*) – может. Но частные школы в моем понимании не относятся к альтернативе.

– Многие семейные школы тоже ограничиваются только вот этими четырьмя пунктами, этими базовыми условиями. Их цель – вложить в ребенка некое количество информации (программу).
И дальше вопрос: альтернатива тут в чём?

– В чём?

– Запросы родителей, выбирающих семейное образование для своих детей и педагогов семейных школ, в основном, такие: какой учебник выбрать, какую методику, какую программу – в этом альтернатива, можно выбирать хотя бы это.
Есть ещё альтернатива по срокам, по объему, по скорости и по пути прохождения программы. Но мы все-равно заложники программы. Мы не допускаем, что может быть по-другому, потому что все так делают. Мало кто задумывается, что может быть иначе. За нас всё давно придумано, зачем что-то изобретать?
Я недавно был с детьми из нашей семейной школы в музее криптографии. Детям, конечно, было неинтересно слушать экскурсовода, потому что она отвечала на незаданные вопросы, как это обычно в школах и принято. Я спросил у нее, может быть, нам иначе построить взаимодействие с детьми? Я помогу их заинтересовать. Она мне отвечает, нет, на это нет времени, иначе мы не успеем пройти программу.

– Пройти – вот точное слово!

– Или даже пробежать – мимо. Перед экскурсией я собрал все смартфоны у детей, по настоятельному требованию директора нашей школы, дабы они не отвлекали их от рассказа экскурсовода. Это ничуть не помогло, хотя можно было сделать так, чтобы они забыли про смартфоны, потому что музей был потрясающий и интерактивный. И такое происходит во многих альтернативных проектах: как только мы начинаем запретами добиваться цели, мы скатываемся в обычную школу.

– То есть, многие неформальные школы просто выбирают способы, как лучше запихнуть в детей то, что содержится в выбранной программе.

– Да, это путь, по которому идут многие семейные проекты, там нет ключевого параметра – альтернативы самому образовательному процессу. Есть только навязанная деятельность, которая не соразмерна событийности, а задана сверху. Создателей этих школ можно понять. Даже если они и хотят создать реальную альтернативу, их мечты разбиваются, сталкиваясь с противоречивыми желаниями родителей и методической зашоренностью педагогов.

– А какой еще есть путь для альтернативных школ? И каковы критерии альтернативности?

Как говорил Альберт Эйнштейн: «Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы».

Для меня самый главный критерий альтернативности – это опора на внутреннее, а не на внешнее. На этом построен мой проект, который я назвал «Детская Игровая Мануфактура» (ДИМ), в основе которого сам человек и все, что происходит внутри человека. Это образование в форме продуктивного диалога разных и равных, где взрослые и дети учатся друг у друга.
Концептуально это описано у А. Лобока в его «Школе нового поколения», а моя трактовка реализации вероятностного подхода в рамках ДИМ состоит в том, что оно соединяется со свободным творчеством и концептуальной теорией управления, где творчество первично. Второй важный критерий: субъектность. Как только ребенок сделал нечто, что мир оценил – его субъектность общественно продуктивна.

И третий критерий альтернативности: акцент не на цели образования, а на процессе. Куда мы идем – это, конечно, важно, но это всегда меняется. А ЧТО именно происходит в моменте и КАК это происходит – важнее, чем то, что мы хотим получить в результате.

ДИМ – это игровое пространство, где в разновозрастном коллективе создаются творческие продукты, способствующие актуализации самообразования, радости открытия и развития всех участников процесса.
Например, в семейной школе, где я играю роль учителя русского языка, каждый ребенок 4-6 классов на моих занятиях создавал свою настольную игру по темам русского языка.
Не все, но некоторые были готовы продавать то, что они сделали и дальше они осваивали стандартный процесс продвижения любого продукта: написание рекламных текстов и текстов для сайта, расчёт себестоимости продукта, определение розничной и оптовой цены и т.д. Видели бы вы, как они были счастливы, когда смогли наладить механизм получения денег за свою игру! Их внутренняя самооценка выросла, они почувствовали себя предпринимателями…
Если ребенок в процессе самообучения написал СВОЙ рассказ, составил СВОЙ документ, придумал СВОЮ игру, сам создал энное количество артефактов, он проявился, образовался в этом. Вот в этом, для меня, суть образования, а не в способности правильно расставлять галочки, чтобы получить 100 баллов на ЕГЭ.
Вот он получил свои 100 баллов, дальше что? Снова учиться расставлять галочки, но уже в вузе?
Моя цель – чтобы каждый ребенок к пятому классу почувствовал себя автором и сделал что-то нужное, за что он сам может себя уважать. Да, параллельно он, конечно же, усвоит те самые академические знания, о том, как устроены русский язык и математика.

– Получается, в ДИМ, безо всякой программы, дети осваивают то же самое, что в школе по программе?

– Да, но этот путь невозможно заранее запрограммировать.

Чтобы в ребенке проросло метафорическое, лингвистическое и математическое мышление, включился естественный инстинкт первооткрывателя, я следую за его интересами: если ему интересны динозавры, мы погружаемся в мир динозавров, интересны проценты, значит, осваиваем проценты.

Свой проект я назвал мануфактурой, потому что хотел уйти от слова «школа», от стереотипа, что обучение – это когда мы усаживаем детей рядами и пересказываем им учебники. Когда вы слышите слово «школа», какая картинка у вас в голове?
В вероятностном образовании не может быть никакой заранее заданной программы. Это корневое отличие от школ, где есть программы – занятия, которые проявляют авторство ребенка через разные виды деятельности. Внутренний мир ребенка – первоисточник его образовывания в мире культуры. Поэтому основой в Мануфактуре – являются не уроки русского языка и математики, а уроки труда, если использовать знакомую школьную терминологию.

– Идея детской мануфактуры в том, чтобы изучать школьную программу через творчество?

– Нет, мы вообще не изучаем школьную программу. Вот это важный момент: кто-то когда-то придумал, что в школьной программе должно быть то-то и то-то.
Почему именно эти предметы? Почему именно в этом направлении?
Что такое русский язык – это изучение правил или умение писать тексты? Это умение решить пример или это умение построить нечто на основе математических знаний? Что такое знание? Я знаю тогда, когда я информацию освоил практически и получил результат.

– А в школе знание – это когда ты что-то запомнил и правильно ответил на вопросы. У многих отличников, медалистов и победителей олимпиад – просто память хорошая.
Но вас сразу спросят: а как же аттестации?

– Можно выделить на сдачу аттестаций специальное время, но по большому счету аттестация в начальной школе не обязательна, до 4-го класса этим можно вообще не заниматься. А саму подготовку к сдаче аттестаций с ее специфическими требованиями: отступи три клеточки и т.д. – лучше сделать отдельным продуктом для тех, кому это актуально.

– А в средней или старшей школе, как вписать в это высшую математику, например?

– Я предполагаю, что когда подросток захочет изготовить артефакт, для которого необходимо произвести расчёты с использованием формул из курса алгебры, он самостоятельно сможет найти необходимую информацию, ведь в ДИМ, в возрасте 5-11 лет, он осваивает базу и учится самостоятельности. Есть подходы, которые успешно делают среднюю школу, где дети субъектны, и у них свои методы и инструменты.
В дошколке и началке я вижу свою задачу в том, чтобы все превращать в игру, интересную мне самому. Создание игрушек и игр являются моими базовыми инструментами.

По большому счету, все что происходит в мире – это игра. И важно, чтобы ребенок научился устанавливать в ней свои правила и соблюдать чужие.

– Я видела много проектов, которые развиваются исключительно благодаря личности их авторов, то есть, неповторимы, не воспроизводимы, но «Детская Игровая Мануфактура» задумана как проект семейной школы, который можно тиражировать. Каковы требования к создателям?

– Автор Мануфактуры, он же Агент, должен: органично чувствовать себя в позиции предпринимателя, получать радость от занятий с детьми и постоянно совершенствоваться в создании артефактов. Вряд ли профессиональный педагог с этим справится. Ведь сама система подготовки педагогических кадров так устроена, что формирует специалистов, которым нужно идти по программе. Они не авторы, они ретрансляторы. А ретранслятор может создать только ретранслятора.

– Вот и ответ на вопрос: что образуется в результате школьного образования? Точнее, кто? Не творец, а ретранслятор, лучше и не скажешь!

– …Поэтому оптимально, если создателем мануфактуры будет увлеченный родитель. Если он готов заниматься с детьми два-три часа в день, то никакой школы не потребуется. Ведь что делают дети в школе?

– В основном, молчат и сидят неподвижно, но зато они под присмотром. Ведь ребенка в семь лет не оставишь одного дома.

– Мануфактуру может делать один человек. Начинать можно со своим ребёнком дома, но лучше, конечно, когда это группа детей. Это не исключает возможности расширения и прирастания мануфактуры другими направлениями деятельности. Далее могут подключаться другие творцы, но их деятельность наследует те сущности, которые порождены лидером.
Ведь лидер – это не тот, кто зовет за собой. Лидер – это тот, за кем идут другие.

Для тех, кто хочет узнать больше о проекте «Детская Игровая Мануфактура» -одноименный Телеграм-канал

Материалы для тех, кто хочет узнать больше о понятии альтернативное образование.

_____

*Настоящая частная школа имеет лицензию и аккредитацию, что теперь приходится каждый раз уточнять из-за большого проектов, которые называют себя частными, не имея никаких подтверждающих этот статус документов.