Русский язык с радостью и удовольствием
Ольга Соболева:
«Объединение, взаимопроникновение педагогической и родительской аудиторий – одна из ярких особенностей образовательного пространства, в котором я работаю».
Интервью взяла Светлана Марзеева.
Ольга Соболева — автор и разработчик системы инновационных методик обучения и развития дошкольников и младших школьников, созданных на основе «двуполушарного» подхода; руководитель программы дошкольного образования «Диалог» (издательство «Дрофа»); автор, научный редактор более чем шестидесяти методических и учебно-развивающих пособий, учебников, словарей, справочников; среди них изменившая судьбы многих детей «Радуга речи» и успевший заслужить особую популярность у педагогов и родителей «Новый букварь для дошкольников и первоклассников». Ее учебники по русскому языку для начальной школы удостоены диплома Национального психологического конкурса «Золотая Психея».
Ее учебники сегодня используют многие самые прогрессивные и интересные школы Москвы и России.
Светлана: Ольга Леонидовна, как Вы думаете, почему именно в альтернативном и, в частности, в семейном образовании так востребованы ваши учебники и методики?
Ольга Леонидовна: Думаю, это связано с одной их особенностью. Мое образовательное пространство, включая и методику, и лежащую в ее основе технологию, и наши книжки, – необычайно мягкое, щадящее, очень бережное по отношению к ребенку. Это так в восприятии людей, которые хоть как-то со всем этим связаны – в занятиях со своими детьми или в профессиональной деятельности. Мягкость, бережность… Есть еще такое слово (не люблю его фонетически и словообразовательно, но тем не менее) – здоровьесбережение.
Наверное, Вас удивлю, я и сама была удивлена, но расскажу… Не так давно в одном детском саду, на базе которого шел семинар, выступила медсестра, и сказала вещь, от которой я сама пришла в некое изумление, но радостное. Оказалось, что дети в группах, работающих по нашим книжкам, по статистике имеют более низкие цифры простудных заболеваний. Простудных! То есть не эмоциональных или нервных расстройств, не утомляемости или головных болей, а простудных заболеваний. Дети в этих группах реже «пропускают детский сад». И медработник, которая оказалась знакома в той или иной степени с происходящим в садике, и педагоги объяснили это состоянием нервной системы детей, которое влияет на иммунную систему, психосоматикой детей. Так вот, мягкость – это первый момент. Ментально, идеологически это близко самой идее, сущности альтернативного и, конечно же, семейного образования. Сопредельная вещь – это максимальная индивидуализация. Высочайшей степени. А это, в свою очередь, связано с реальной, фактической, работающей разноуровневостью, что, в частности, имеет неоценимое значение для многодетных семей. Причем количество уровней для какой-либо конкретной книгши и в целом – посчитать невозможно. Потому что это, если проводить «бытовую» аналогию, не как на утюге, где есть несколько положений для переключения… 1-ый уровень, 2-ой, 3-ий… Может быть, 5-ый, 6-ой, если утюг очень дорогой. Это, скорее, как плавный регулятор света, где можно поворачивать по микрону, незаметно для глаза… И уровней даже не столько, сколько групп или классов, уровней столько, сколько детей. Возникает «эффект скольжения» – с уровня на уровень, когда вы можете начать с ребенком на одном уровне, а оказаться через несколько месяцев, благодаря развивающим механизмам, психотехникам, системной выстроенности пространства, на гораздо более глубоком уровне. Это очень помогает родителям. И педагогам, конечно же. Нет закрытых дверей для ребенка. Нет стены.
Представьте, что ребенок не очень в данный момент готов к обучению и мы берем для него некое конкретное пособие коррекционного плана. Тогда ребенок становится заложником этого пособия, он остается невольно внутри этого уровня, потому что дверь не просто закрыта – она заперта. Ведь всё внутри «подстроено» под этот уровень. А когда мы работаем с разноуровневым (многоуровневым!) учебником, книгой, – возможна тончайшая «навигация», то самое скольжение, это дает ребенку перспективу, дает возможность искренний родительский и учительский оптимизм реализовать, если Вы понимаете, о чем я говорю. И при этом – учитывать весь спектр индивидуальных особенностей ребенка. Вот это очень привлекает, я думаю.
Получается, я сейчас почти одновременно говорила сразу о двух особенностях: об индивидуализации и о разноуровневости, что совмещается, перекрывается одно с другим. И это тоже только одна сторона… Светлана, у Вас в глазах вопрос, но Вы не хотите меня перебить. Говорите!..
Светлана: Меня зацепило слово «мягкость» применительно к образованию. Все-таки альтернативное образование для меня не является коррекционным… Хотя, пройдя (вместе с ребенком) через многие семейные и частные школы, я уже понимаю, что для многих это синонимы.
Ольга Леонидовна: Нет, это СОВСЕМ не синонимы. Мягкость нужна всем детям. Просто для коррекционных детей она еще на порядок важнее, только и всего. И мягкость подхода – ключевая вещь, да! Наверное, мы с Вами в это слово вносим разное содержание. Для Вас мягкость как-то связана с коррекционностью?
Светлана: Да.
Ольга Леонидовна: А я имела в виду под мягкостью не доступность, не обеспечение легкости усвоения материала, не нечто мало весомое в образовательном смысле, то есть недостаточно сложное и глубокое по содержанию… Я имела в виду под мягкостью исключительно ФОРМУ НАШЕГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ДЕТЬМИ, доброту внутри книги – в тексте… вербальную доброту, графическую доброту – в рисунках, то есть в изобразительном ряде, то, как мы обращаемся к ребенку и с ребенком… В том числе нивелирование функции контроля, когда ребенок ее практически не чувствует. Это никак не коррелируется с глубиной и сложностью содержания. Это связано именно С ФОРМОЙ нашего непрекращающегося диалога с ребенком. Здесь еще один ключевой момент, который я тоже включаю для себя в понятие «мягкость»: уважение к ребенку. Оно должно ощущаться им буквально во всем. Уважение волшебников или авторов, создавших книгу. Ну, это уже зависит от ребенка – волшебники или авторы.
Это помогает взрослому (учителю, маме): читая эти мягкие по отношению к ребенку, «неконтролирующие» формулировки, окунаясь в нашу особенную вербальность, она (мама, например) как бы впитывает это и невольно сама начинает другим языком говорить с ребенком.
Речь в том числе о метафоризации вербального пространства, что создает в том числе эффект фасилитации. Я не уверена, что все, кто будет читать или слушать интервью, знают, что такое фасилитация, поэтому хотела бы пояснить, как это связано с мягкостью. Метафора (как один из ведущих в нашем книжном пространстве способов отдать ребенку информацию, предъявить учебное содержание) обладает очень многими функциями и свойствами. И, в частности, функцией фасилитации. «Фасилитация» означает «облегчение», «смягчение». Ребенок, благодаря метафоре, воспринимает что-то, ему предъявляемое и несущее некие психологические риски, – легче. В эмоциональном смысле. Как нечто более щадящее. Понимаете? Через метафору мы вводим ребенка в научное понятие, в собственно термин… Таким образом, возвращаясь к тому, с чего начали, – мягкость не как коррекционность, а мягкость как форма взаимодействия с ребенком: через текст (сказки, вопросы, просьбы…), картинки – через сами содержательные пласты, через всё, через весь комплекс средств, с помощью которых учим и развиваем ребенка. Мы его бережно ведем за руку…
И вот теперь, Светлана, если есть вопрос, скажите, потому что сейчас я перехожу ко второй стороне, и это уже диалектика… Но Вы скажите, пожалуйста, если есть вопрос…
Светлана: Я просто подумала, что, может быть, именно вследствие всего того, что Вы перечислили, вам и удается так легко и изящно обходить главную родительскую проблему: ребенок не хочет заниматься.
Ольга Леонидовна: Скажем так – это очень, очень связано… То, о чем я говорила только что, – это весьма неполный ответ на вопрос «как удается обходить проблему нежелания», но это, безусловно, уже часть ответа.
Светлана, я прошу меня извинить, что так долго отвечаю, но если «про вторую сторону» сейчас не расскажу, то всё разрушится, о чем говорила до сих пор… и не получится объяснить, откуда востребованность… как я сама понимаю и как я слышу это от людей, работающих с этим в альтернативном образовании. Так вот, есть вторая сторона. Смотрите… Сейчас я не буду называть никаких конкретных направлений, систем или просто книг и так далее, но мягкость присутствует, конечно же, не только в нашем образовательном пространстве. Однако нам, как оказалось, удалось сделать одну очень редкую штуку. Сейчас, кажется, что-то прозвучит не вполне скромно, но без этого не раскрыть сути. Дело в том, что очень часто мягкая форма в образовании сопровождается поверхностным содержанием. То есть там, где мягко и легко, там не очень серьезно и не очень глубоко. А в результате страдает не только обучение, но и развитие. Интеллектуальное в первую очередь. Развитие способностей, креативности… Педагог, которая первой, 16 лет назад, начала работать по нашим книгам с русскоязычными детьми в Европе (Дания), так описала однажды в своем выступлении эту особенность, свойство наших книг: «… по форме – «хи-хи, ха-ха», а по содержанию – университетское образование». Разумеется, это гипербола, хотя в содержании учебников русского языка для начальной школы действительно есть «вузовские» моменты, рассыпаны по всему тексту. В общем, это гипербола, но передающая суть: предельно детская, психологически адекватная возрасту и внешне невероятно мощно создающая ощущение элементарности, прозрачности и простоты ФОРМА – и действительно по-настоящему глубокое (я бы сказала – оттеночное, нюансное) содержание, которое позволяет решать задачу, очень важную, – задачу ОБУЧЕНИЯ. Исчерпывающего, глубокого, серьезного – в хорошем смысле последнего слова, потому что у него в разных контекстах бывают различные смыслы. И решать сверхзадачу… Прямо как у Станиславского. Вне всяких сомнений, сверхзадача – это РАЗВИТИЕ. В самом широком смысле этого слова.
В общем, что-то в этом есть… Всё чаще приходят мамы не просто так, а по рекомендации психоневролов, нейропсихологов… Что-то такое получилось в наших «двуполушарных» (как их еще недавно я сама называла и все называли) учебниках. Сейчас этот термин используется, скорее, условно, но сам эффект воздействия, в том числе компенсаторный, от этого никуда не исчез. Как и развитие межполушарных связей… как и гармонизация мыслительных процессов…
Так вот, о развитии как таковом. Некоторые под развитием понимают то, что они учат, подчеркиваю, УЧАТ детей доказывать, приводить показатели, сопоставлять, формулировать проблему, делать вывод и так далее. На самом деле всё это – некая сумма умственных операций. Это тоже навыки: умственные, интеллектуальные, но навыки, которые можно сформировать, то есть выработать. Когда я говорю о развивающем обучении, о развитии, я в первую очередь имею в виду совсем не это, – а инициацию способности генерировать новое. Формирование свободного, гибкого, живого, сильного мышления. Предупреждение таких нежелательных и даже опасных свойств мышления как инерция, стереотипность, банальность. Итак, генерация нового. Именно в этом – кульминация развития. А что может быть новое? Новыми могут быть идеи и новыми могут быть образы. И здесь мы снова возвращаемся к теме «двуполушарности» и «двуполушарного» подхода. Того, что метафорически я называю иногда «эффектом учебного стереоскопа», «объемным видением»…
Таким образом, органичное, диалектическое единство мягкой, щадящей, прозрачной формы, лишенной демонстрации контроля (плюс все оттенки и частности, которых мы успели коснуться) – и глубины, емкости, развивающей мощности содержания – это, мне кажется, и есть то главное, что привлекает родителей и педагогов, пришедших в альтернативное образование. Точнее, это один из главных моментов. На самом деле их немало, но остальные раскрывать не будем за неимением времени. Смогла ли я более или менее ответить на Ваш вопрос?
Светлана: Да, исчерпывающе. Я считаю, что мы раскрыли и тему ребенка, который не хочет заниматься…
Ольга Леонидовна: Что значит «не хочет заниматься»?.. Здесь я, пожалуй, кое-что добавила бы… Нужно всегда идти от задачи, а еще лучше – выстраивать для себя иерархию задач. Восемьдесят процентов (или, может быть, больше) моих усилий как автора, усилий моих соавторов и всех тех людей, которые имели отношение к созданию нашего книжного и методического пространства, потрачены на включение и сохранение детской мотивации. Это первостепенная задача. Если она решена, тогда те грамотные вещи, те механизмы, правильно подобранные тексты, вопросы и так далее, весь аппарат учебника – начинают работать. А если эта задача в процессе создания книг не осознается как первостепенная и ей не подчинено всё остальное, если под нее не выверяется в буквальном смысле ВСЁ, – тогда не будут работать никакие грамотные и сильные задания, как бы они ни были выстроены. При этом нам ведь важно не просто включить мотивацию (включить ее в импульсе не так уж и сложно в общем-то) – это даже не полдела, а сотая часть. Сохранить ее на протяжении многих лет – вот что важно. Поэтому нужно работать на снижение рисков демотивации. Всеми возможными способами. Когда веду семинары, пытаюсь рассказать родителям и педагогам прежде всего о том, чего не делать, а потом уже говорим о том, что желательно делать. Очень важно именно это – не делать определенных вещей, чтобы не создать этих рисков. А затем делать другие вещи – для того чтобы мотивацию не просто сохранить, а еще и умножить.
В одной школе учащихся третьих классов психологи тестировали на предмет степени мотивации к учению. (Правда, это было давно и в государственной школе.) Так вот, в классе, который учился по этим учебникам, не удалось завершить тест – не хватило шкалы. Во всяком случае, именно так передал ситуацию учитель. «Зашкалило». То есть результаты не уместились в шкалы. Психолог, составлявший тест, не предполагал, что в третьем классе возможна в принципе такая степень мотивации к учению…
В общем, всё имеющее хотя бы косвенное и опосредованное отношение к мотивации, всегда должно быть в фокусе внимания взрослых людей, взявших на себя смелость учить детей… то есть войти в образовательное пространство как таковое…
Светлана: Из этого вытекает мой следующий вопрос. Может быть, он даже не совсем к Вам, но я его все-таки задам.
Ольга Леонидовна: Если не совсем ко мне, давайте попробуем вместе на него ответить…
Светлана: Как же эту мотивацию, которая настолько важна и настолько яркая благодаря Вашим учебникам, сохранить потом, когда учебники Ольги Соболевой уже прожиты и начался пятый класс?
Ольга Леонидовна: Давайте сразу скажем нашим читателям, что не стоит зацикливаться на каких бы то ни было учебниках.
Светлана: А я других не знаю, в которых реализован подобный подход. Если вы знаете, расскажите, откройте секрет. Существуют ли настолько глубокие учебники по русскому языку для старших классов?
Ольга Леонидовна: No comment, Светлана.
Светлана: И что же делать? Я о мотивации, об отношении ребенка…
Ольга Леонидовна: Мой ответ, кажется, будет из двух частей. Во-первых… Если Ваш ребенок учится в начальной школе по моим учебникам и важно затем адаптивно и преемственно перейти с ним на какие-то учебники в 5-м классе, я бы рекомендовала «для стыковки в открытом космосе» учебники Граник. Без детализации, на которую нет сейчас лишних минут: это будет более органичный переход, чем при других учебниках для основной школы.
Вторая часть моего ответа, возможно, довольно неожиданная для кого-то… Учебники Граник сильные и, что очень существенно, интересные, но это другой метод. Да, есть созвучие и поэтому легче перейти, но все равно другое. Так вот… На одном из семинаров в Москве, где-то около года назад (нет, больше, полтора года) на подобный вопрос я не успела ответить… Меня опередил с ответом другой человек, глубоко мною уважаемый, ценимый и вызывающий в моей душе море добрых чувств… Екатерина Живоченкова, директор известного в Москве Центра семейной культуры «Теремок», где эта методика работает вот уже десять лет. Суть сказанного Екатериной сводится к следующему: если правильно работать по такой методике на протяжении всей начальной школы, к выходу в пятый класс это действительно другие дети. Ребенок так формируется (мышление, психоэмоциональная сфера, восприятие), что к пятому классу оказывается способным адаптировать под себя материал, независимо от формы, в которой этот материал ему предъявляется. Другими словами, уровень творческого воображения, фантазии, креативности настолько высокий, что ребенок, ассоциируя, генерирует некий образ, собственные метафоры, собственную аналогию. Я сейчас немного перефразировала высказывание Екатерины, потому что не помню его дословно, но смысл, инвариант именно этот. Но так происходит лишь в том случае, когда учитель действительно владеет методикой, понимает, как в нашем книжном пространстве всё устроено, как действуют механизмы… Вот для этого и «Глубокий курс».
Светлана: Ну, а если такой степени владения методикой у взрослого, который занимается с ребенком, всё-таки нет? И такой уровень творческого воображения к пятому классу не сформирован?..
Ольга Леонидовна: Независимо от этого, нужно искать и строить всевозможные «мостики», которые можно перебросить из четвертого класса в пятый, обеспечивая фасилитацию, то есть смягчая проблему, создавая механизмы адаптации к тому, что предстоит в пятом классе, и помогая тем самым ребенку сохранить мотивацию. Такие «мостики», уже построенные, существуют в виде конкретных пособий (печатных и электронных) в нашем образовательном пространстве.
Желательно также заранее (хоть и не всегда это возможно) понимать, кто «примет эстафету» в 5-м классе, и пытаться на эту ситуацию повлиять. В свое время в городе Электросталь Московской области, в одной из гимназий, довелось наблюдать идеальную в этом смысле ситуацию… Если детей принимает в пятом классе ментально близкий к этой методике педагог, сохранность результата, полученного в начальной школе, практически обеспечена. Потому что дело не только в учебниках, дело в самом походе. Да, другие учебники, но педагог работает в том же ключе. Если говорить упрощенно, – не требует от детей формулировок правил наизусть, не занимается в лошадиных дозах отработкой, выбирает для орфографических действий чаще хорошие художественные книги, нежели тексты из учебника, использует конкретные приемы и техники из нашего пространства, то есть обеспечивает то, что я называю непрерывностью метода.
В журнале «Обруч», в номере, тематически посвященном идее непрерывного образования, выходила моя статья, где я писала как раз об этом: о том, что «непрерывность образования – это не только непрерывность содержания, что понимают под этим чаще всего, но это и непрерывность метода». За счет искусства педагога, независимо от учебников, можно такую непрерывность обеспечить (метода, ключа, подхода). Это если и не решит проблему мотивации на сто процентов, то во всяком случае поможет на пути ее решения самым серьезным образом.
Всё сказанное отношу, разумеется, не только к педагогам, но и к родителям. Приглашаю их (вас!) многое пересмотреть и легче отказываться от привычного, тогда получится, почти как в фильме «Чародеи», проходить сквозь стены. Ну а если в какой-то момент возникает ощущение беспросветности и безысходности, вспоминать про мой скайп, который включен 24 часа в сутки. Светлана, если посчитаете нужным, все мои контакты можете отдать вашим читателям вместе с текстом интервью.
Возвращаясь к теме преемственности… Принципы словарной работы, система развития орфографической интуиции, особая методика диктовки, подходы к изложению и сочинению как жанрам речевого творчества – всё это и многое другое, что есть в нашей методике, может быть с легкостью экстраполировано на основную школу. Не говоря уж о таких базовых ее (этой методики) свойствах, как многовариантность выбора и добровольность учебного действия, иными словами – свобода. Кстати, то и другое (выбор и свобода) тоже обычно привлекают практиков альтернативного образования. Эти моменты я как-то упустила, отвечая на Ваш вопрос о востребованности методики в этом образовательном сегменте.
При всём том полностью снять проблему перехода на учебники основной школы – невозможно, конечно же. Смягчить, нивелировать проблему – да, но не исключить. Так что иногда хочется сказать обо всем этом словами из той песенки в «Иронии судьбы», помните?.. «Думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь…» Потому что есть только два пути… Можно учить детей радостно, отдавая им содержание «объемно и в цвете», то есть включать и использовать «учебный стереоскоп», встраивая его в аппарат учебников, – если Вам это близко и гармонирует с Вашим представлением о том, как нужно учить детей, с Вашим внутренним миром, а потом стараться, насколько только возможно, помогать ребенку с переходом. А можно избежать в будущем «проблемы пятого класса». Для этого решить: давайте с самого начала учить детей примерно так же, как потом их будут обучать в старших классах, и тогда все ляжет очень органично. Потому что в 5-м классе ничего принципиальным образом не изменится. Но, я думаю, мало кто выберет такой вариант. В детстве ведь нужны свежевыжатый сок, молоко (желательно парное), а еще сказки, добрые мультики и много свежего воздуха… Много тепла, много добра, много света… Раньше или позже возникает этот момент – «переход». Это нужно принять. Важно, как мы его пройдем, как поможем ребенку его пройти.
Светлана: Значительная часть Ваших учебников – это де факто материал старших классов… Почему?..
Ольга Леонидовна: Между прочим, это тоже отчасти помогает педагогам решать проблему преемственности… Начиная работать над учебниками, понимала изначально, что, в силу очень большого количества причин, учебника пятого класса не будет. Не будем эти причины перечислять, и это неважно в данном случае. Главное в другом. Хотелось через наш «учебный стереоскоп» пропустить как можно больше явлений и единиц языка, помочь ребенку освоить как можно более широкое лингвистическое пространство. Отсюда такое значительное опережение в учебниках для младших школьников, такой существенный «заход» на основную школу. И те, кто по ним учился, обычно «не убирают их с полок», как пишут мамы, ни в пятом, ни в шестом, ни в седьмом классе и даже готовятся по ним к ЕГЭ.
Не так давно узнала удивительный для меня самой факт: в некоторых билингвальных русских школах за пределами России эти учебники (в том числе «Русский язык. 2 класс») используют с тринадцати-четырнадцатилетними детьми, приглашая их играть (а не верить). Педагог говорит им что-то вроде: «Таких приемов нет в пособиях для старших классов, а они нужны нам. Я понимаю, что вы не маленькие дети. Давайте так! Мы с вами как бы выносим за скобку волшебную сказку и детских персонажей, а приемы, техники, необходимый нам контент, нужную составляющую – берем». Старшеклассники сначала делают это с «тинейджерской улыбкой на устах», а затем входят во вкус и с удовольствием погружаются в наше необычное пространство. Это как путешествие во времени, в собственное детство. В каком-то смысле ностальгическая ситуация. Подростки начинают играть и «заигрываются». Забывают, что играют. Входят в образ. Во всех смыслах: в образ как роль и в образ как нашу метафору.
Светлана: Наверное, довольно сложно заниматься с детьми по Вашей методике людям, которые не имеют специального образования. Родителям…
Ольга Леонидовна: Знаете, бывает по-разному, и иногда как раз наоборот. Не приходится разбивать стереотипы… Нельзя сказать, что у людей без педагогического образования их вообще нет, потому что сами они учились когда-то в школе. Но стереотипы того, кто учится, менее устойчивы, чем стереотипы того, кто учит. Их не так сложно разбивать. Кроме того, в работе по такой методике очень большое значение приобретают психоэмоциональные особенности взрослого человека, образ мышления. Помните, у Толстого? Есть «ум ума», и есть «ум сердца». Во взаимодействии с детьми, в профессиональной деятельности педагога непереоценимо то и другое. «Ум сердца» встречается реже, а без него никак невозможно. Важно, чтобы он был – этот самый «ум сердца». Возможно, в каком-то смысле (шучу лишь отчасти) это и есть правополушарный ресурс. Словом, нередко именно родители, не имея помехи в виде «шор» и в силу своей методической непосредственности, входят в это «двуполушарное» пространство виртуозно и получают с детьми фантастический результат. Наши совсем особенные методички, а также авторские семинары играют при этом весьма немаловажную роль. Я бы сказала, громадную. Итак, родители иногда легче, чем педагоги, «присваивают» (очень подходящее слово!) эту методику. С другой стороны, многие родители недооценивают возможности педагогов, делая при этом неоправданные и даже непозволительные, я бы сказала, обобщения. Сама я знакома с сотнями (без преувеличения!) педагогов, которым можно доверить образование детей. Если Вы назовете их исключением из правила, то исключений так много, что я даже сомневаюсь, а существует ли правило… Просто есть разные педагоги и разные родители…
Светлана: Когда Вы говорите об учебниках и когда говорите о своей методике, можно ли поставить знак равенства между тем и другим?
Ольга Леонидовна: Нет однозначного ответа на Ваш вопрос. Но он помог мне сейчас, спасибо Вам. Учебники, любые наши учебные книги – это материал (содержание), плюс методика, которая в них заложена. Немаленький процент взрослых (под взрослыми понимаю в данный момент и педагогов, и родителей) работают по нашим книгам, дошкольным и школьным, только как по книгам, используя их материал (тексты, упражнения, иллюстрации, схемы, алгоритмы), но отнюдь не по этой методике. Их привлекает непосредственно материал, и они идут по этому материалу, но при этом строят свои занятия, уроки, взаимодействие с детьми таким образом, что это не имеет никакого (или почти никакого) отношения к этой методике. Потому что поменять содержание достаточно легко, а поменять само занятие, сам урок – непросто. Но без этого – никак, поскольку наша методика не ложится на привычный урок, как в «прокрустово ложе»: урок «трещит по швам», занятие «трещит по швам», привычные представления об уроке перестают работать, и вот именно это оказывается сложным для многих взрослых людей. Сложно убрать функцию контроля… Сложно переключиться с результата (который в голове все время на первом плане) на процесс, чтобы он шел глубоко и по-настоящему искренне и дал бы этот столь желанный результат. Чтобы его получить, нужно сначала суметь от него отключиться… Работая без методики, только с материалом, тоже можно получить высокий результат, материал это обеспечивает. Но это шесть, семь, максимум десять процентов от того, что заложено… А это жаль! Поэтому, если уж вы выбрали такие необычные учебники, нужно попытаться понять методику, и больше того, – овладеть ею. Это вполне реально и не так уж и сложно, если «откроется клапан». «Понимание» и «владение» зависит как от общего уровня, так и от личностных качеств взрослого человека, особенностей его психической организации, от его ментальности и так далее. Причем получается не только у педагогов с ярким темпераментом, очень эмоциональных и харизматичных, но и у ровных, спокойных, даже в чем-то академичных людей, если при этом они очень теплые люди и излучают свет и доброту. Боюсь, Светлана, у нас происходит сейчас что-то менее лаконичное, чем мы с Вами задумывали для формата интервью, так что я себя прерываю. Моделирую тот самый «принцип Шахерезады», уже многим известный, и идем к Вашему следующему вопросу, если вопросы еще остались.
Светлана: Да, хотелось бы еще поговорить о Вашей методике обучения русскому языку детей-билингвов.
Ольга Леонидовна: Это не специальная методика. Это некая трансформация (не очень существенная, я бы сказала) той же методики на билингвальную ситуацию. На YouTube существуют другие мои интервью, а также онлайн-доклады на Международных конференциях по билингвальной тематике – в Сиднее, Мельбурне и в Мадриде. В них эта тема раскрывается достаточно глубоко и можно послушать. А если одной фразой, то все те отличительные особенности наших книг и методики, о которых мы с Вами успели поговорить, в билингвальной ситуации оказались еще важнее, причем на несколько порядков.
Наиболее значимая проблема у педагога, работающего по этим учебникам с билингвальными детьми, – это проблема креативного отбора, «методической навигации», как я это называю, внутри нашего книжного пространства. Творческий педагог работает совершенно виртуозно с таким материалом, и, неожиданно для меня самой, в последние год-полтора заговорили уже об эффективности этого ресурса для пространства РКИ, и вот в Каринтии, впервые, один день семинара будет отдан именно этому аспекту применения методики.
Светлана: РКИ?
Ольга Леонидовна: Эта аббревиатура означает «русский как иностранный». Оказалось, что педагоги в ряде школ используют фрагменты материала, а также «избранные» приемы, инструменты, техники из наших книг в обучении детей русскому как иностранному. Это в самом деле неожиданно. Вообще же дети-билингвы и наши пособия, методика – это большой разговор. Многооттеночный и полный нюансов. Если Ваши читатели захотят, он когда-нибудь в будущем состоится.
Светлана: Большая тема, отдельный разговор, хорошо! Давайте решим, что он у нас впереди, ведь этим интервью ничего не заканчивается…
«Метод и виртуальные уроки». Видеорассказ Ольги Соболевой
Ольга Леонидовна: Дорогие мамы, дорогие педагоги, спасибо за ваш интерес! Я рада, что он растет, я это ощущаю каждый день… Уже не могу в эту минуту сказать, как говорила еще недавно, что каждый день, если почти не ложиться, успеваю ответить на все вопросы, которые пришли в этот день. Уже не так, уже не успеваю… Переживаю, но и радуюсь по этому поводу… Тем не менее приглашаю вас к индивидуальному общению. Если я не в самолете и в этот момент не идет мой семинар, то почти наверняка в скайпе. Это уже просто моя жизнь, в ней всё происходит именно так, а не как-то иначе, так что приходите…
Прекрасных Вам занятий и уроков! А главное – счастливых детей!..